Научный полк ТвГУ: Людмила Владимировна Петухова

Сегодня в рамках акции Минобрнауки России #Научныйполк мы увидим Великую Отечественную войну глазами ребенка. Это воспоминания Людмилы Владимировны Петуховой, доцента кафедры ботаники нашего вуза, кандидата биологических наук. Они полны страшных деталей и, вместе с тем, свидетельств стойкости и силы духа нашего народа.

«Война… Самое ужасное, что придумал человек! Страдают и побежденные, и победители. Я отношусь к „детям войны“, в какой-то мере я ее наблюдала. Некоторые события оставили след надолго, даже если они воспринимались глазами 3-х летнего ребенка.

До 1940 года мы жили в Ленинграде, но серьезно заболела мать, и нас с братом (он был на 2 года старше) привезли в деревню тогда Луковниковского (теперь Старицкого) района, где мать умерла, а мы остались на попечении дедушки и бабушки. Отец был командирован в Никитский Ботанический Сад в Ялте и погиб при крушении теплохода „Армения“ при эвакуации из Крыма на Кавказ в 1941 году.

С чего началась для меня война? Представьте деревенскую избу о трех окнах по улице. Входная дверь по центру, слева у входа большая печь, вокруг которой можно пройти, не соприкасаясь со стеной, так она лучше отдавала тепло. По ее наружному краю — перегородка, отделяющая чулан от основной избы. С другой стороны — кровать и лежанка, маленький шкафчик-буфетик, обеденный стол, несколько табуреток и скамейки. Таким образом, свободного места в избе было мало.

Перед тем, как немцы заняли деревню, дедушку отправили с бочкой горючего в одну из деревень, и тут явились немцы. Помню, что я сижу на кровати, целая изба солдат в шинелях — это финны. Бабушка выбегает из избы, беспокоится за деда, брат с ревом хватается за ее юбку, бежит за ней. Я злюсь на брата, сама молчу. Кстати, дедушка потом вернулся, без лошади и без бочки.

Следующая картина: топится лежанка, немецких солдат много, замерзли, один все подкладывает дрова, бабушка пытается помешать, объясняет, что нужно закрыть трубу, больше дров не нужно, опасно. Немец не понимает, бьет бабушку поленом по руке.

По счастью, солдат куда-то перевели, заселились офицеры. Отмечали рождество, ставили елку, я помню деревянные золотистые звезды на ней. Один офицер хорошо относился к нам, детям, видимо, вспоминал своих, меня звал Луизой. Дал мне конфету в фантике, наверно, шоколадную, я хотела отдать ее бабушке (она стояла у чулана), но не успела, он меня вернул, развернул конфету и сунул мне в рот. Вкуса конфеты не помню, но помню даже, какое на мне было платье. Почему нас не выселили, не знаю. Подруга рассказывала, что они с матерью и бабушкой жили в землянке, им иногда разрешали погреться в избе, но у них был большой дом, с кухней и горницей. Зато они сумели спасти корову, спрятав ее в хлеву, заложив сеном. У нас корову и кур, каких сумели поймать, забрали.

Это вообще свойственно нашему народу — трудности преодолевать.

Наконец, немцев прогнали, деревня наша уцелела, не сожгли — отступали быстро, но бомбили. Бомба попала в дом дедушкиного брата на краю деревни. Он сам вместе со старшей дочерью жил в блокадном Ленинграде и умер от голода. А в деревне остались жена брата, её мать и двое детей-подростков. Попавшая бомба разнесла дом, мать и бабушку разорвало на куски и разбросало по территории. Я помню, что после бомбёжки собрался народ. Собирали фрагменты тел, складывали их в гроб. Я пыталась посмотреть на содержимое, поскольку моего роста не хватало заглянуть, но бабушка не позволила мне это сделать. Детям повезло — были ранены в ноги. Дедушка их возил по госпиталям, в том числе, в Торжок, носил по городу на себе. В итоге девочка Вера осталась без ноги, ходила на костылях, причём достаточно быстро (позже был протез). У мальчика ноги сохранились, но он хромал всю жизнь. Вера и Виктор до приезда старшей сестры жили с нами и на всю жизнь сохранили благодарность к дедушке и бабушке. Следует отметить, что Вера после войны закончила пединститут, работала в школе учителем географии, дважды была замужем, воспитала двух детей. Виктор, старший брат, с семьёй перебрался в Ленинград, успешно работал на одном из заводов. Это вообще свойственно нашему народу — трудности преодолевать.

В деревню пришли наши войска. В нашей избе были и солдаты, и офицеры. Один из них носил меня на руках, соскучился по своим детям. Но меня раньше не носили на руках, поэтому мне не очень нравилось лежать как младенцу. Помню, нас с братом посадили за общий стол, где было мясо — конина (лошадь была сильно ранена, пришлось ее употребить в пищу). Нам дали по куску, брат был готов приняться за трапезу, а я такое не ела, была слишком избирательна. Бабушка подскочила, положила куски в общую миску, а нас выгнала из-за стола. Все засмеялись.

Был солдат, Шафиг, татарин, сирота, у них с бабушкой завязались теплые отношения, он к ней относился, как к матери, и она его особенно жалела. Он ей даже писал несколько писем, потом замолчал. Наверное, погиб…

Война окончилась, в этот день занятия отменили, брат пришел из школы рано. Не было салютов в деревне — только радость была вместе со слезами, а я осенью пошла в первый класс».

Подготовлено биологическим факультетом ТвГУ.